Мало кто знает, но мы все – доноры органов, хотим мы этого или не хотим. В России эта сфера регламентируется двумя документами: Законом «О трансплантации органов и (или) тканей человека» и ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан». В соответствии первым, 1992 года выпуска, действует принцип «презумпции согласия», по которому каждый гражданин по умолчанию согласен на посмертное донорство, если при жизни он не высказал отказ, или это сделали родственники в течение 2 часов после смерти. При этом отказ можно не увидеть/услышать/потерять, а родня вполне может быть «вне доступа» и просто не знать о трагедии.
Точка зрения КС
Данный принцип всю историю его действия подвергался резкой критике как достаточно жестокий, и постоянно оспаривался в суде безутешными родственниками, вдруг узнававшими, что их родные люди были похоронены без сердца/печени/легких/роговицы и так далее. Громкий случай произошёл в 2014 году, когда мать погибшей в аварии Алины Саблиной обратилась в этой связи в КС, и он подтвердил право медучреждений изымать органы без уведомления родственников. Так что в напряженной сфере посмертного донорства сложные задачи приходится порой решать не только врачам, но и юристам.
Точка зрения закона
В последнее время появилось несколько законопроектов, направленных на смягчение противостояния медиков, родных и реципиентов. В ноябре прошлого года сенатор Антон Беляков предложил отношение человека к посмертному изъятию органов вносить в паспорт, водительское удостоверение и т.д. и в специальную базу минздрава. Думцы, авторы второго документа, предложили обязать медучреждения информировать близких родственников о намерении изъять органы в течение 12 часов с момента смерти человека. Первый разработан в помощь врачам, второй – пациентам и родственникам. Минздрав свой законопроект готовил целых пять лет, и уже этой осенью он должен быть внесён в ГД. Главное новшество – создание регистра волеизъявлений граждан на согласие или несогласие с посмертным донорством и отдельной системы донорства со службой с собственной информационной базой и листом ожидания органов или их частей.
Точка зрения медицины
Здесь всё еще сложней, чем с законами. В 1968 году в США были приняты «Гарвардские диагностические критерии смерти мозга», которые перевернули представления о жизни и смерти. По ним человек признавался трупом, несмотря на бьющееся сердце и наличие дыхания, и при определенных условиях стало возможно изымать его органы для дальнейшего использования. В СССР эти критерии были приняты лишь в 1984 году, а в 2001 утверждены инструкцией Мнздрава. Ряд экспертов-медиков утверждает, что при «посмертном» донорстве 97% организма по-прежнему живо и человек еще все чувствует.
Точка зрения общества
В России общественное мнение настроено крайне негативно по отношению к донорству органов. Поэтому редактировать законодательство в этой области очень сложно, к тому же пока неясно – в какую сторону. По сравнению с другими странами с презумпцией согласия, Россия сильно отстает в количестве донорских операций — всего три донора на миллион человек. В стране острая нехватка донорских органов: ежегодно пациентам нужно 10 тысяч органов для пересадки, в то время как в год проводится всего лишь полторы тысячи операций. С другой стороны, у людей есть опасения, что озвученное согласие станет толчком к некачественному оказанию медицинских услуг с целью изъятия донорских органов недобросовестными медорганизациями. Так всё-таки, какой принцип должен быть главным: презумпция согласия или несогласия? Какова ваша точка зрения?
МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ
Лев Ляуш
Старший преподаватель Российского национального исследовательского медицинского университета имени Н.И. Пирогова
Страны с презумпцией несогласия на изъятие органов лидируют по числу пересадок
Презумпция согласия на посмертное изъятие – одна из моделей, которая существует в мире в области посмертной трансплантологии. Каждая из них имеет свои плюсы и минусы. Данная модель имеет несколько недостатков, главный из которых: незащищённость неосведомлённых людей. Есть люди, которые не хотят быть донорами, например, по религиозным соображениям. В случаях, если они не осведомлены о презумпции согласия и необходимости уведомления родственников, воля умершего человека может быть не соблюдена. Человек предполагает, что в случае его смерти родственники, зная его волю, выскажут её врачам, но, получается, что их могут и не спросить. К тому же, когда родственники вдруг совершенно случайно узнают об изъятии органов, у них возникают подозрения, страхи, которые, в большей степени вызваны различными негативными публикациями, слухами. Отсюда и конфликты, которые приходится решать в судебном порядке. Такая непрозрачность создаёт напряжение и только усложняет процесс трансплантологии, она никому не нужна. Людям должно быть понятно, что происходит.
Много вопросов в обществе вызвало изменение в 2001 году нормативно-правовой базы о посмертном детском донорстве. Тогда же была утверждена инструкция Минздрава о констатации смерти мозга у детей, до этого её не существовало. Хочу успокоить, что эти параметры для детей существенно отличаются от параметров для взрослых в сторону ужесточения и более серьезных требований к врачам. И, самое важное, в отношении детей как раз действует презумпция несогласия.
С точки зрения этически-правового аспекта данной проблемы, существуют разночтения между базовым подходом в медицине – информированным согласием, которое предполагает учет и осведомление человека о медицинских вмешательствах с учетом его прижизненного мнения, и тем принципом, который существует в сфере посмертного донорства, который эту возможность исключает.
По данным различных исследований, которые не всегда совпадают, презумпция согласия менее хлопотная – не надо созваниваться, находить родственников, вступать с ними в контакт с непрогнозируемыми последствиями разрешения на изъятие органов, однако те страны, где действует презумпции несогласия, лидируют по количеству пересадок. Необходимо уточнить, что это зависит не только от модели, но и от финансового сопровождения, структурного и организационного оформления, наличия специального оборудования и, конечно, просветительской работы.
По данным ВОЗ, соотношение количества доноров и реципиентов составляет 25 процентов, при этом не учитываются в группе реципиентов люди старше 65 лет. Тогда вероятность получения донорского органа уменьшается до 5 процентов. И это с учетом стран, в которых очень высок уровень донорства органов. Россия в их состав не входит. Поэтому изменения в этой сфере нужны, ведь речь идёт о жизни людей, которых можно спасти. Но осуществляться они должны с учётом морально-этических норм.
Мария Баст
председатель Ассоциации адвокатов России за права человека
За не уведомление родственников о посмертном изъятии органов врачи должны нести ответственность
Российским законодательством предусмотрена презумпция согласия на посмертное донорство, в случае, если человек не высказал отказ при жизни, либо в течение 2 часов этого не сделали родственники. Чаще всего судебные разбирательства связаны именно с последним – не уведомлением в установленные сроки родных об изъятии органов. Делать это должен непосредственно врач, оперирующий, либо главный врач того медучреждения, куда поступил человек. На мой взгляд, нарушение этого, скорее, морально-этического принципа, должно быть наказуемо, причем достаточно серьезными санкциями, вплоть до уголовной ответственности. Для чего можно выделить отдельный состав в Уголовном кодексе.
По моему мнению, в сложной дилемме посмертной трансплантации органов необходимо исходить в первую очередь из интересов живого человека, которого еще можно спасти с помощью донорского органа, а не того, кого уже спасти нельзя. Но при этом, медики должны быть корректными и с родными умершего человека, чтобы они не узнавали о том, что органы изъяты постфактум. На то и существует мобильная связь, чтобы оперативно связываться с людьми. Если врачи пытались это сделать, но не дозвонились, это одно, но если совсем не собирались звонить – это совершенно другое.
В целом, эта сфера достаточно криминогенна – нелегальная торговля органами существует. По официальной статистике российской Прокуратуры, данным ООН, называются разные цифры трафика людей, пропавших без вести россиян. Отчасти, это связано с работорговлей, но и большая доля тех, кого похищают ради изъятия органов. Это, действительно, очень серьёзная проблема.
Людмила Кондрашова
Председатель Межрегиональной общественной организации нефрологических пациентов «НЕФРО-ЛИГА»
В России органное донорство окружено большим количеством мифов и страшилок
На сегодняшний день в России дефицит донорских органов составляет 90%. Из тех, кто нуждается в трансплантации, не имеет серьезных противопоказаний к этому методу лечения, только 10% могут быть трансплантированы. В различной степени, это общемировая проблема.
К тому же не каждый орган приживается, поэтому назначается иммуносупрессия. Дело в том, что любой трансплантированный орган организм расценивает как чужеродное вторжение и атакует его, чтобы уничтожить. Для того чтобы подавить иммунный ответ, вводят специальные препараты: иммунодепрессанты.
У нас проблема органного донорства – очень этически сложный вопрос, и в России к нему совершенно другое отношение, чем в других странах. У нас органное донорство окружено огромным количеством мифов, страшилок и так далее. Презумпция согласия у нас существует с 1992 года, но граждане, читая о принятии нового закона о трансплантологии, уверены, что в случае его принятия, их начнут ловить в подъездах, бить молотком по голове, и выковыривать кривой отвёрткой все органы. Люди не понимают, что сейчас они находятся в зоне презумпции согласия и закон этот действует с 1992 года, но пока не наблюдается возросшего количества ударов молотками по голове, для того, чтобы забрать почку или печень.
В России торговля органами запрещена. В некоторых странах третьего мира имеет место продажа донорских органов, например в Пакистане. Это достаточно нищая страна, и на вырученные деньги от продажи почки семья может жить один год. И зачастую это делается нелегально, потому, что мировое сообщество этого не одобряет.
Отец Федор Людоговский
Православный священник, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН
Как христианин считаю трансплантологию допустимой и даже желательной
Насколько мне известно, какой-то общепринятой официальной точки зрения РПЦ на вопрос трансплантации органов нет. Более двадцати лет назад тщательнейшим образом разрабатывалась Социальная концепция Русской Православной Церкви, в которой утверждалась неприемлемость сокращения жизни одного человека через отказ от жизнеподдерживающих процедур с целью продления жизни другого. К сожалению, этот хороший документ забыт, и многие его положения не применяются.
Могу только высказать мою личную точку зрения как священника, как христианина. Мне кажется, что трансплантация органов вполне допустима, и в определенных случаях желательна. Все мы призваны как христиане к любви, к творению добрых дел по отношению к ближним. Может, в течение жизни человек не сумел в полной мере проявить свою любовь, так хотя бы после смерти ему удастся кому-то помочь своими сердцем, печенью и так далее. Лично я с христианской точки зрения никаких препятствий не вижу.
Другое дело, что, если эту теорию вписывать в нашу конкретную жизнь, в практику, то, конечно же, возникает много вопросов, сомнений, в частности, о потенциальной возможности досрочного прекращения насильственным путем человеческой жизни с целью изъятия органов. Когда какой-то юный мотоциклист разбился, и его органы используют для спасения других – это нормально, а вот когда человеку могут «помочь» это сделать – такие вещи недопустимы.
Было бы желательным и уместным просвещение и донесение до своих прихожан и клириков официальной точки зрения Православной Церкви и других конфессий на тему трансплантологии. Навязывания не должно быть, а информирование могло бы принести существенную пользу.
Источник: